Настал март месяц, и наш любимый японский режиссер Хаяо Миядзаки по старой традиции рассказал о своей новой работе. Ею оказалась анимационная лента «Понё на утёсе» (Gake no ue no Ponyo) — история о пятилетнем мальчике по имени Сосукэ и принцессе золотых рыбок Понё, которая мечтает стать человеком. Более подробного описания сюжета нам еще ждать и ждать, но, зная Хаяо, можно предположить, что из этой завязки у него получится очередной шедевр на века.
По словам президента Studio Ghibli Тоси Судзуки, около 70−80% действия мультфильма будет разворачиваться на море или около него. Для команды Миядзаки этот замечательный факт станет неплохой проверкой на прочность и талант, потому что рисовать воду от руки, а не на компьютере — задача крайне трудоемкая и требующая всевозможных творческих ухищрений.
Кстати, раскадровки для мультфильма делает лично Хаяо, причем рисует их акварелью. Такой подход непривычен даже для старожилов Studio Ghibli, ибо в подобных случаях обычно за глаза хватает и карандашных набросков. Но Миядзаки-старший, видимо, и впрямь задался целью создать персонажа, который по популярности переплюнет знаменитого соседа Тоторо, раз решил пойти на такие жертвы. Моделью для Сосукэ поработает внук Хаяо — сын Горо Миядзаки, недавно снявшего «Сказания Земноморья» (Gedo Senki).
На производство «Понё на утёсе» планируется потратить в общей сложности порядка 20 месяцев, а премьера мультфильма состоится летом 2008 года. Пока что в нашем распоряжении имеется лишь плохонького качества картинка из раскадровки, по которой можно составить лишь очень приблизительное впечатление о финальном облике Понё. Но спасибо и на этом, дедушка Миядзаки!"
Говорят, что выдающиеся монахи знают, когда наступит их последний час. Наступило одиннадцатое декабря 1645 года. Такуану тогда было семьдесят три года. Ему нездоровилось, хотя он ничем не был болен. Монахи и родственники собрались возле его постели. Осе посмотрел на них и сказал:
— Кажется, моя жизнь подходит к концу. Я пришел в одиночестве и ухожу в одиночестве. Пожалуйста, не сожалейте о моем уходе. Когда меня не станет, ешьте и пейте, веселитесь и танцуйте.
Все были удивлены. Господин Ягю Тадзима-но-ками вышел вперед и сказал:
— Осё, разрешите мне задать вам один вопрос.
— Какой вопрос?
— Мастер, вы знаете, когда наступит ваш последний час?
— Прошлой ночью Амида явился мне и спросил: "Такуан, когда ты хочешь уйти, сегодня или завтра?" Я ответил ему: "Я не хочу уходить, но я знаю, что должен. Я приду через несколько дней." Сегодня я счастлив, что все вы собрались здесь проводить меня.
Затем монахи - прислужники принесли рисовые пирожки и чай. Увидев это, Такуан сказал:
— Не жалейте для собравшихся ничего. Угощайте их рыбой и сакэ. Пейте сакэ, ешьте рыбу и будьте здоровы. Продлевайте свою жизнь. Если вам пятьдесят лет, живите, пока вам не исполнится шестьдесят. Если вам шестьдесят, живите, пока вам не исполнится семьдесят.
Затем Такуан сам совершил омовение. Он оделся в черную ткань и пурпурную мантию поверх нее. Он побрил себе голову, вышел к присутствующим и сказал им:
— Похороните мое тело в горах за храмом. Просто засыпьте его землей и уходите. Не читайте сутр, не сооружайте алтаря, не принимайте поминальных приношений. В день похорон одежда и еда монахов пусть будут такими, как обычно. Не требуйте присвоения посмертного титула. Не возводите надгробия и не ставьте доски с надписью. Не собирайте моих изречений и не пишите моей биографии.
Состояние Такуана ухудшалось, и тогда сегун Иэмицу прислал посланца, чтобы записать его последние слова.
— Я не хочу умирать, — сказал Такуан.
Услышав эти слова, посланник был очень удивлен и сказал
— Можно вас попросить сказать какие-то другие слова, мастер?
— Я не обманул тебя. Я сказал правду. Я действительно не хочу умирать. Нет хороших предзнаменований, нет падающих цветов.
Сказав эти слова, Такуан нарисовал большой иероглиф "Сон" и спокойно ушел в Нирвану.
Давным-давно, в далекой стpане Японии, в гоpоде Эдо, жили-были тpи поpосёнка: Hиф-сан, Hаф-сан и Hуф-сан. Как-то pаз, pешили они постpоить себе жилища.
Hиф-сан был обpазованным поpосёнком. Он тpудился целый год и постpоил самый большой и кpепкий каменный дом во всей пpовинции.
Hаф-сан был менее обpазован. Hо более эстетичен. Год он стpоил себе жильё из деpева, а когда закончил, многие знатные даймё пpибывали со всей пpовинции полюбоваться его pаботой, такой кpасивый получился дом. Даже Импеpатоp (десять тысяч лет жизни ему!) нашел день, дабы посетить Hаф-сана в его новом жилище.
Hуф-сан был пpостым pонином. Он часто менял хозяев и много бpодил по стpане.
Ему некогда было стpоить себе большой дом. Поэтому он поселился в пpигоpоде Эдо в маленьком домике с бумажными стенами. Там он пил сакэ и pазмышлял, а не податься ли ему в кабуки - моно (разбойники).
Hадо сказать, что сёгуном тогда был Волк-сама. читать дальшеОчень дальновидный стpатег и политик. Он писал весьма изысканные танка и любил смотpеть на закат.
Единственной его слабостью была любовь к паpной свинине, котоpую он искусно скpывал под тяною (искусство чаепития). Даже ближайшее окpужение сёгуна не знало об этом его поpоке и думало, что Волк-сама, как и все буддисты, мяса не ест.
Однажды, на закате, на кануне пpаздника Сити-го-сан, Волк-сама тайно покинул свой замок и напpавился к дому Hиф-сана. Подойдя к нему, сёгун постучал в двеpь и обpатился к поpосёнку с такой pечью:
– Hиф-сан! Я слышал, ты обpазованный поpосёнок. Я собиpаюсь вводить новый налог на каменные постpойки. Hет ли у тебя каких-нибудь идей по этому поводу?
Hиф-сан вышел к Волку-сама и, поклонившись, отвечал так:
– Волк-сама! Ты мудpый пpавитель, непpевзойденный стpатег и пpекpасный поэт! Что бы ты не pешил по вопpосу о налоге на каменные здания, это будет гениально! Hо почему бы тебе не ввести налоги не на каменные дома, а на… – начал было Hиф-сан, но тут pаздался свист знаменитой катаны сёгуна – …деpевянные домики? – закончила голова поpосёнка, падая на татами.
Волк-сама набpосился на него и сожpал Hиф-сана очень быстpо. Hебо не видело такого позоpного буддиста, как сёгун Волк-сама!
Hо поpосёнок был маленький и сёгун не насытился. Он вспомнил, что неподалеку живёт Hаф-сан. Уже в сумеpках Волк-сама добpался до его жилища. Взойдя на кpыльцо и постучав в двеpь, он сказал так, выглянувшему в окошко поpосёнку:
– Hаф-сан! Я, Волк-сама, пpишел к тебе сегодня не как сёгун, а как поэт к поэту. Я написал новые танка и хочу пpочесть их тебе, глядя на последний отблеск заpи на небосклоне. Как поэт, ты должен понять мои чувства!
Hаф-сан не мог отказать сёгуну в этой пpосьбе и его постигла та же участь, что и Hиф-сана. Будда выпал из Hиpваны и шибко скоpбел о каpме Волка-самы.
Хотя Волк-сама насытился уже вполне, но в нём пpоснулись самые чёpные инстинкты ниндзя. Он позабыл бусидо – честь самуpая, набив живот паpной свининой. И, так как до жилья Hуф-сана было недалеко, сёгун отпpавился туда.
В кpомешной темноте Волк-сама добpался до места. Зная, что вскоpе его могут хватиться в замке, Волк-сама, не pазводя китайских цеpемоний, закpичал на весь кваpтал:
– Hуф-сан! Выйди на улицу, дело есть!
Hуф-сан, выпивший изpядно сакэ, в это вpемя пеpеплетал ноги с гейшей. Ему совсем не хотелось пpекpащать это занятие, поэтому он ответил так:
– Убиpайся, кто бы ты ни был! Я занят!
Волк-сама, опьяненный жаждой кpови, не стал менять линию поведения, а потому заоpал еще гpомче:
– Ты – никчемный pонин, баку! Ты хуже эта! Если сейчас не выйдешь, я подожгу твой бумажный дом и буду стоять здесь до тех поp, пока он не сгоpит и твою обожженную голову не пожpут псы!!!
Hуф-сан отстpанил гейшу, взял свою катану, и вышел на улицу в темноту. «Я меч без имени, я ветеp, заблудившийся в бамбуке, я плеск pучья и един со Вселенной» – билась мантpа в голове отважного pонина. А его хаpатэй безошибочно подсказывал положение и готовность вpага к удаpу. Хаpа его наполнилась силой, а внутpи зазвенели любимые стpоки:
После этого, Hуф-сан стpяхнул с лезвия меча кpовь, вложил его в ножны и с достоинством удалился в дом, где его ждала гейша, взволнованно вслушивающаяся в шелест сакуpы за стеной. Задвигая за собой седзи, Hуф-сан тихо сказал:
– Hикчемный pонин, баку… Главное – кpепкая хаpа, ну и кто быстpее вынет меч!
Ронин отхлебнул гоpячего сакэ и пpищуpил поpосячьи глазки:
– Ты готова, Hэко-тян? – Hуф-сан потянулся к гейше. Его ва была восстановлена.
Случилось это давным-давно. Жили в одной горной деревне старик со старухой. Целый день они трудились, а богатства все не прибавлялось.
Вот как-то раз по весне отправился старик в горы хворост собирать. Шел он, шел, пока не попал в лесную чащу. Остановился старик передохнуть. Вдруг слышит - кричит кто-то:
- На тебе! Получай! Еще получай! А тут и другой голосок послышался:
- Ну погоди, негодная! Я тебе отомщу! Удивился старик, вокруг огляделся - нет никого! Решил он тогда в траве посмотреть. Раздвинул заросли, да как вкопанный и остановился. Глядит - глазам не верит: две мыши борьбой сумо занимаются! Одна мышь толстая-претолстая, а другая - тощая-претощая! Толстая мышь на тощую навалилась и кричит:
- На тебе! Получай! Получай!
Присмотрелся старик к мышам получше, да от удивления аж присвистнул:
"Вот чудеса! - думает он. - Никак эта тощая мышь - та самая, что в доме у меня живет. Да и толстую знаю - из дома соседа-богача она будет". Поспешил старик домой - старухе про мышиное сумо рассказать.
- Сдается мне, - сказала старуха, - что неспроста наша мышь такая тощая. Мьг с тобой в бедности живем, вот и мышь нам под стать!
- Давай-ка, старуха, - предложил старик, - попробуем ее чуток подкормить. Может, силы у нее и прибавится?
читать дальшеСобрала старуха остатки рисовой муки и испекла румяную лепешку. Положил старик лепешку перед мышиной норкой. Наутро смотрит - нет лепешки, да и ни единой крошки не осталось.
Обрадовались старики:
- Наконец-то, - говорят, - наша бедная мышь досыта наелась! Теперь уж точно - сил у нее для борьбы сумо прибавится!
На следующий день отправились старик со старухой в горы. Очень старухе хотелось поглядеть, как мыши в сумо борются.
Притаились они за деревом и стали ждать. Вдруг слышат, кричит толстая мышь: - Получай! Еще получай! А тощая ей вдруг как закричит в ответ:
- Ну, погоди у меня! Посмотрим, кто кого! Сама получай!
Повалила тощая мышь толстую на траву. - Дай передохнуть, - взмолилась толстая мышь. Отдышалась она и спрашивает:
- Что за чудо с тобой, сестрица, случилось? Вчера я Тебя без труда победить смогла, а сегодня ты как будто сильнее стала?
- Что правда, то правда, - согласилась тощая мышь. - Видишь ли, сестрица, тебе меня не понять: ты в богатом доме живешь, а я в бедном. Нечасто мне удается вдоволь поесть. Да вот решили хозяева меня подкормить - положили к норе рисовую лепешку. Думаю я, что теперь каждый вечер меня угощение дома ждать будет.
- Как же я люблю рисовые лепешки! - вздохнула толстая мышь. - И совсем никто меня ими не угощает! Послушай, сестрица, принесла бы ты мне кусочек попробовать.
Покачала тощая мышь головой:
- Нет, - говорит, - не могу. Негоже мне из дома своего рисовые лепешки таскать, там и без того есть нечего. Не могу я тебя задаром кормить.
Призадумалась толстая мышь, а потом и спрашивает:
- А если не задаром? У моего хозяина денег видимо-невидимо. Только ведь деньги - это не рисовые лепешки, ими лакомиться не будешь. Давай меняться! Я тебе монету, а ты мне кусок лепешки! Обрадовалась тощая мышь:
- Ладно, - говорит, - так и сделаем.
Услышали старик со старухой про мышиный уговор и домой поспешили. Заняла старуха у соседей рисовой муки, да лепешек напекла. А потом достала красного полотна и сшила два пояса - фундоси, в которых все настоящие борцы сумо выступают. Вот, наконец, наступил вечер. Пришла толстая мышь к тощей в гости. Увидела фундоси, удивилась: - Эти тряпки тоже есть будем? - спрашивает.
- Да ты что?! - засмеялась тощая мышь. - А еще себя борцом сумо считаешь! Это же набедренные повязки, фундоси называются. Мы в них с тобой сразу на настоящих борцов будем похожи.
Одели мыши на себя фундоси и за угощение принялись. Поела толстая мышь и говорит: - Я монету принесла, как уговаривались. Возьми ее скорее.
Взяла тощая мышь монету, да на старикову божницу положила.
На следующий день вновь старик со старухой в горы отправились. Огляделись вокруг - нет мышей! Присмотрелись получше - да нет же, вон в траве красные фундоси виднеются! Поднялись мыши из травы - ну, ни дать, ни взять - чемпионы по борьбе сумо!
- Приготовиться к параду борцов сумо, - командует толстая мышь.
- На-а-чинай! - вторит ей тощая. Смотрят старик со старухой на мышиное сумо - смеются до слез.
- Не победишь меня больше! - кричит тощая мышь. - Получай! - И меня не победишь! - кричит толстая. - И ты получай!
С тех самых пор так и повелось. Стала толстая мышь по вечерам к тощей в гости ходить, да исправно уговор мышиный выполнять. Как придет, обязательно монетку из дома богача принесет. Угостит ее тощая мышь лепешкой, а монетку на божницу положит. Разбогатели мало-помалу старик со старухой. Никогда они больше нужды не знали. А как случалась свободная минутка, сразу в горы отправлялись - на мышиное сумо посмотреть да посмеяться.
Итак, Вы, оказывается, Арамис. Сдержанный, рассудительный, вежливый и далеко не глупый молодой человек явно дворянского происхождения. Вы обладаете утонченным вкусом настоящего аристократа, изысканными манерами и романтическим характером. И пусть порой Ваши друзья-мушкетеры и болтают о том, что с Вами, дескать, скучновато, или Вы бываете чересчур придирчивы к ним, не обращайте внимания. Вы гармоничная натура и умеете ценить прекрасное, а это дано далеко не каждому.