Адмирал Целитель
"Дракенфурт", квента Михеля Брауншвайгера.
s017.radikal.ru/i442/1111/f9/f142f96581b6.jpg
Итак, квента, она же затравка для глобального квеста, она же информаторий по вильдерам, - самому богатому и малоизвестному нацменьшинству Нордании, - и тем чудесам, которые творятся в их лесах.
После квенты (она не закончена, но там осталась пара строк) следует резюме и тезисы эпичной адвенчуры. Enjoy!
История первая, "Золото в дупле".
[align=left]Больше всего Петер Мунк завидовал плотогонам. Когда эти лесные великаны приходили к ним на праздник, навесив на себя с полпуда серебряных побрякушек - всяких там цепочек, пуговиц да пряжек, - и, широко расставив ноги, глядели на танцы, затягиваясь из аршинных кельнских трубок, Петеру казалось, что нет на свете людей счастливее и почтеннее. Когда же эти счастливцы запускали в карман руку и целыми пригоршнями вытаскивали серебряные монеты, у Петера спирало дыхание, мутилось в голове, и он, печальный, возвращался в свою хижину. Он не мог видеть, как эти "дровяные господа" проигрывали за один вечер больше, чем он сам зарабатывал за целый год.
- В. Гауф[/align]
Прежде чем начинать сказ про самого Михеля, следует сказать, что по национальности он вильдер. А раз так, что необходимо растолковать, кто такие вильдеры и откуда они взялись. Потому что если спросить прохожего дракенфуртца, то он скажет: это такие бруггианские бирюки-переселенцы, которые валят лес к северу от Блэкстона, ходят в мохнатых юбках и обмазываются от холода медвежьим салом. Доля правды в этом есть, но только доля. Все куда сложнее.
История вильдерской вольницы началась в те далекие времена, когда княжества Бругге еще не существовало. Вместо него к востоку от Волкогорья простиралось "лоскутное одеяло" клановых территорий, то и дело обагряемых кровью во имя очередного передела земель. Семьи вампиров рвали друг друга на части, покоряя и покоряясь, в то время как их человеческие соседи... чувствовали себя отлично. "Как?" - спросите вы, - "Откуда там взялись люди?" Взялись, тем не менее, и сосуществовали с клыкастыми аборигенами десятки веков. Это были потомки каких-то додревних мореплавателей, накрепко вросшие в лесистые земли Моргенланда (так в старину называлось Бругге). Собственно, лес был их опорой и кормильцем: вильдеры ("дикари", так их называли надменные вампиры) разводили свиней, возделывали свои болотистые пашни, торговали пушниной. По сравнению с Дракенфуртом ситуация была зеркальной: традиционалистами, крепко держащимися за свои устои, оказались люди.
Вампиры были куда прогрессивнее. Доведя до решительного конца процесс собирания земель и объединив Моргенланд (который вскоре-таки стал Бругге) под своими знаменами, новоявленный гросгерцог начал устраивать орднунг на завоеванных землях. И в конце концов, действуя упорно и решительно, добрался до вильдеров. Посмотрел на них, подумал, - да и обложил драконовскими податями, потому что никому не подчинявшиеся и не ввязывавшиеся в войны феодов "дикари" умудрились стать богаче многих его вассалов.
Вильдерам такие дела, конечно, не понравились. Они были упрямы и не желали делиться своим добром, но гросгерцог был тоже упрям, и, что важнее, на его стороне была сила. Поэтому в конце концов, пожевав косматые бороды, "дикари" собрали скот, скарб и домочадцев, - да и ушли в леса подальше.
Устроив ставший легендарным Исход сквозь дикую тайгу, вильдеры поселились в новом месте, на территории теперешней Нордании. Место было удобным - никем не заселенным, богатым зелеными лугами и живностью, со спокойными реками, впадающими в Штурмстром ("Буйную стремнину", так вильдеры назвали Кручицу). К юго-западу от новых земель, которые поселенцы окрестили Фроствальдом ("Зимолесьем" - потому что тут было холоднее; у вильдеров фантазия традиционно небогатая), жили вампиры. Но вампиры привычные, старой закалки, объединенные в грызущиеся между собой кланы. Притом грызня эта была на редкость ленивой и неярой, - места много, кланов мало.
Новосельцев местные восприняли как неопасную экзотику, кого-то вроде троллей, только поразумней и ростом повыше. Вильдеры разубеждать вампиров не стали, а принялись бытовать и торговать, как прежде. Сплавляли лес по притокам Штурмсторма, растили овес и солод, занимались скотоводством... в общем, жили и не тужили.
А потом пришли новые люди.
Да, те самые, которые окрестили себя в хрониках первыми человеческими засельцами Нордании. Фроствальдцы, которые были кореннее некуда, оказались для них, едва-едва освоившихся, "бруггианцами на нашей земле". Но проблем от этого не прибавилось, наоборот, торговля для вильдеров пошла веселей. Чужеземцы ("вельшеры") активно обустраивались, им нужен был лес, много леса. А кто полезет в тайгу сосны валить, если этим сто лет в обед бородатые мужики в юбках заняты? Вот пусть и занимаются дальше, мы с ними торговать будем. Так что все шло мирно и гладко, пока не распустился стальным цветом прогресс и не началась научно-техническая революция.
Бешеное развитие торговли, эпоха великих открытий, коммерциализация и модернизация - все это кувалдой обрушилось на фроствальдцев. Но вильдеры не были бы вильдерами, если бы не смогли мгновенно адаптироваться и, не растеряв традиций, стать успешными коммерсантами на новый лад.
Дракенфурт, полный полезных ископаемых и редкой древесины, стал лакомым куском для заморских купцов. Кланы вампиров купались в золоте, сдавая внаем свои земли и позволяя распоряжаться ресурсами, о которых прежде не подозревали. Ну а фроствальдцы наживались на лесоторговле: они покоряли девственные леса секирами и кондаками, по некогда безымянным рекам плыл нескончаемый поток бревен, от ледохода до ледостава. Все дракенфуртские корабелы пользовались материалом из Зимолесья; неудивительно, что вильдеры превратились из просто зажиточных бирюков в настоящих лесных баронов.
И тут-то на них посмотрели новыми глазами обогатившиеся кланы.
Разумеется, силой вильдеров никто брать не хотел, все помнили (у вампиров память долгая), чем кончился поход гросгерцога Карла, задумавшего подчинить Фроствальд. Но вампиры и не думали прибегать к силе - зачем, если есть новомодные экономические рычаги, которые так эффективно себя зарекомендовали? Вильдеров просто-напросто обложили налогами и торговыми поборами, так что весомая часть заработанного ими золота распределялась между несколькими волкогорскими семьями. И "дикари" вновь закусили бороды.
Тингмейстеры фроствальдских общин собрались в кумирном доме, долго спорили и стучали посохами. Но вильдеры не были бы вильдерами... в общем, вы поняли, они нашли выход.
Старики провозгласили: раз вампиры боятся пойти и сломить нас в бою, мы пойдем к ним сами. Но действовать станем как они, исподволь. В конце концов, фроставльдцы всегда славились тем, что били врага на его поле по его правилам. Сейчас враги - шишки из Дракенфурта, гнетущие нас пошлинами. Значит, нужно переманить их на свою сторону, кого силой, а кого хитростью. Официального лобби у нас нет, некому сидеть в кулуарах и вести изысканные беседы. Тогда сделаем неофициальное. Организуем на территории Волкогорья и окрестностей вильдерскую дружину из порядочных молодых ребят, которые не прочь подубасить местных разбойничков, обеспечить охрану частному капиталу, стать не бандитами, но благородными народными защитниками. Скопить силу и народную любовь... а потом внезапно окажется, что дружинники умеют давить на вампиров и их прихлебателей куда лучше бандитов. Тем более, что они - "хорошие парни", на их стороне симпатии (как минимум) всех людей-торговцев.
Пожалуй, даже сильнейшие патриархи Дракенфурта, привыкшие править огнем и сталью, не решились бы душить налогами лесорубов, если бы знали, к чему приведет их решение. Но они не знали. Как не знали и того, какое количество выходцев из Фроствальда проживает в Волкогорье. Со времен Исхода вильдеры превратились из кучки зажатых общин в целую лесную нацию, одновременно многочисленную и умудряющуюся почти не обращать на себя внимания. Конечно, суровая патриархальность фроствальдского быта нравилась далеко не всем, но долгое время тингмейстеры удерживали молодь в узде. До тех пор, пока не грянула пушка прогресса и золотые реки не потекли в Зимолесье.
Как только это произошло, юнцы возжелали лучшей доли, и дома их было уже не удержать. Узнав о городской жизни и ее прелестях, они поняли, что устали от власти стариков с дурацкими резными палками, устали от сурового северного быта, вечного холода и бесконечной работы, перемежаемой развлекушками в духе "кто дольше продержит на плечах хряка" или "перепей тролля". Какой смысл в деньгах, если ты спишь на крапивном тюфяке, а вместо подушки кладешь под шею камень?
Осознав происходящее, тингмейстеры не стали костерить и увещевать. Они молча открыли ворота и собрали детей в дорогу, вручив "на первые дни" по мешочку золота. На звон в этом мешочке можно было полгода пировать в лучших ресторанах Дракенфурта, и все это знали. Это ли, тот ли факт, что вильдеры всегда остаются вильдерами, сколько бы лет им ни было, но Малый исход (как окрестила его молодежь по аналогии с бегством из Бругге) получился... и впрямь невеликим. Не сказать, чтобы весь цвет юности остался во Фроствальде, но и не наоборот. Ушли те, кто хотел уйти, и их было немало. Но уходя, они сохранили в сердцах искреннюю любовь к родным лесам.
На это и был расчет тингмейстеров. Волкогорье уже наводнили фроствальдцы, и они были серьезной силой, которую можно и нужно было использовать в нынешней ситуации. Но для этого нужен был харизматический лидер. Тот, кто станет "лицом" Зимолесья, тот, кто превратит драку с бандитами в освободительную войну, тот, кому будут верить и кого будут любить. Тот, кто убедит юношей в том, что они сражаются не за золотые сундуки общинных старейшин, а за благополучие родного дома.
И тут все взоры обратились к Клаусу Брауншвайгеру.
История вторая, "Подменыш".
[align=left]Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу - ты смеёшься, эти взоры - два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
- Н.Гумилев[/align]
У тингмейстера Клауса, почтенного главы общины Борхаус, был сын. Точнее, не так... У Клауса очень долгое время не было сына. А для человека, представляющего общину, тем более такую обширную и богатую, это просто неприемлемо. Клаус и его жена Гудрун были самой счастливой и заметной парой в Борхаусе (и горе тому, кто посмел бы в этом усомниться): он - статный силач с бородой до пояса, легко управляющийся с двуручным колуном в свои пятьдесят, она - юная красавица с золотыми, как июльский закат, волосами. Кто-то из них бесплоден? Чушь и наветы, просто время не пришло. А для того чтобы оно пришло быстрее, вильдерские знахарки-хексе потчевали Гудрун настоями и поили отварами.
Бежали дни, зиму сменяла весна, но ничего не происходило. И когда с момента свадьбы пошел четвертый год, Гудрун решилась на последний шаг. Не слушая молящего остановиться мужа (Каус любил общину, но жену - еще больше), она ушла в глушь Фроствальда, просить милости у Лесного короля.
Известно, что Бругге приняло учение Розы, но также известно, что вильдеры не обратили на это никакого внимания. Они поклонялись духам предков, богам родников и трав, огня и мертвецов. А когда пришли в Зимолесье, то стали поклоняться его богу. В отличие от розианцев язычники-вильдеры знали, что пытаться дать имя божеству - смертельное оскорбление. Поэтому они звали владыку фроствальдских чащоб Черным прадедом, Хозяином, Рогачом. И еще - Лесным королем, Вальдкёнигом.
Лесной король был самым любимым богом вильдеров, простым и суровым, как они сами. Он не требовал мольб и поклонения, но если его просили о чудесах, он их даровал: как прекрасные, так и страшные. Страшные - чаще всего, поэтому вильдеры любили своего Хозяина в основном молча.
Например, каждая девушка знала, что если ей не досталось плодородия, она может отправиться в глушь ("полдня идешь вперед, сквозь бурелом, не оглядываясь...") и попросить у Лесного короля ребенка. Есть шанс, что дух согласится: тогда через девять месяцов девушку найдут лесорубы на одной из ближайших к общине просек. Пропавшая окажется словно в полусне и без памяти о том, что с ней было; а на руках у нее будет лежать младенец, завернутый в кабанью шкуру. И после дети у девушки станут рождаться часто, все красивые и умные, как на подбор.
Но это если повезет. А если не повезет, Лесной король заберет юницу к себе, и тогда поминай как звали. Последней везучей девушкой в истории Фроствальда была Бести Вайнсток. Альдо по прозвищу Зверослов, младенец, которого нашли у нее на коленях, сын Лесного короля, девятьсот лет назад в одиночку остановил армию Карла Гневного, решившего вернуть богатства вильдеров. Точнее, не совсем в одиночку: против забравшейся в лес конницы Карла вышел сам Альдо, а также около восьмидесяти стай фроствальдских волков, три стада диких туров, бессчетное количество хищных птиц и девять троллей-охотников (их просто привлекли туры, но потом тролли разобрались в ситуации и решили повеселиться).
С того времени судьбу Бести пытались повторить десятки девушек, но все они пропали в дебрях Фроствальда навсегда. Карл Брауншвайгер был уверен, что его жену ждет та же судьба, но он ошибся. 9 августа 1793 года Гудрун нашли дети, отправившиеся в лес, чтобы набрать малины. Женщина сидела на старом кедровом пне, бездумно глядя перед собой, а на руках ее лежал запеленутый в мех младенец. На головке его сияли долгие золотые кудри.
Михель Брауншвайгер стал седьмым по счету ребенком, подаренным Хозяином вильдерам. Как и все его предшественники, он был чист сердцем, безудержно храбр и немерено наивен, что не причиняло ему никаких хлопот. В конце концов, он не был обычным мальчиком, он был наследником лесного бога. И если наследством Альдо Зверослова была способность повелевать животными, Венделла Храбреца - бессмертие, то Михель обладал силой. То есть, скорее, Силой с большой буквы, которая не умещалась в хрупком человеческом теле - и поэтому Михель рос не по дням, а по часам. Сосуд становился больше, и его до краев заполняла бурлящая мощь.
Конечно, как всякого сына Вальдкёнига, мальчика преследовали события, позволявшие ему утверждать и испытывать свой дар. В десять лет, относя Клаусу обед в корзинке, Михель спас его от падающего дерева: он не оттолкнул приемного отца в сторону, а стал перед стволом и принял его на руки.
В двенадцать лет Михель, охотившийся в лесу на кабана, отбил добычу у двух голодных троллей. В четырнадцать он голыми руками задушил оборотня, который невесть зачем забежал на земли вильдеров, - огромное безумное чудище, исходящее яростью и страхом. Позднее, лежа в постели и раздумывая над произошедшим, Клаус тихо сказал жене, что это, наверное, сам Хозяин пригнал монстра в общину и устроил Мейку испытание. Этими словами он довел Гудрун до слез (бедная женщина едва оправилась от зрелища окровавленного сына).
На пятнадцатый день рождения, который, по вере вильдеров, делает юношу мужчиной, Черный прадед преподнес своей кровинке подарок.
Лишь наступил этот день (а произошло это, конечно, в полночь), юный Михель вдруг проснулся и, откинув медвежий полог, опустил ноги на пол. Жизнь Михеля всегда была простой и понятной, он никогда не терзался вопросами совести и морали, никогда не пребывал в смятении. Почти с самого рождения он знал, что хорошо, а что плохо. Знал, что ему нужно сделать, как следует поступать. И сейчас в скрижали этого безусловного знания добавилась новая строка: мальчик ясно понимал, что должен идти в лес, к тому самому пню, от которого началось его путешествие в мир людей. Туда, где нашли беспамятную Гудрун с младенцем на руках.
Открыв окно, Михель, спрыгнул в снег и зашагал вперед под вой вьюги, босой и полураздетый. Холода он не замечал. Тело мальчика парило, точно лед на жаре, глаза горели синими светлячками, снег под ногами мгновенно превращался в воду и вновь замерзал. Оставляя за собой следы-проруби, Михель шел к цели.
В густой чаще леса, на просеке, которую ему не раз показывала мать, Михель встретил чудовище. Оно стояло у кедрового пня рождения, косматое, черное - чернее окутывавшей его ночи. И невероятно, непредставимо огромное: мальчику показалось, что рогами оно задевает то ли верхушки сосен, то ли звезды. С высоты на Михеля смотрели две полных луны. "Это глаза", - понял он, - и закричал, вне себя от переполнявшего его чувства, которого не мог понять. Чудовище взревело в ответ, его вой прокатился по лесу волной - ввысь, к звездам, взлетели тысячи птиц. Михель побежал в перед, не понимая, что он собирается сделать. Он знал, что если добежит, то обхватит чудище - и будет то ли драться насмерть, то ли обнимать его, прижавшись к косматой шерсти, обнимать так, как никогда не обнимал отца.
Отца.
Рогатый гигант взревел снова и взмахнул лапой, выворотив из земли пень с легкостью ребенка, сшибащего прутиком гриб. Пень покатился к мальчику, подскакивая от чудовищной силы удара, скрипя, на глазах меняясь, превращаясь. Михель бездумно подскочил к нему, а потом легко поднял вверх огромный деревянный молот - молот без стыков и врубок, точно не сделанный руками человека, а выросший, как растут деревья и травы. Молот с бойком из цельного пня.
Когда Михель оторвал от него глаза, впереди никого не было, только зияла в снегу черная яма и шумели сосны.
В тот день он плакал первый - и, может быть, последний раз в жизни. От безумного, пьянящего счастья - потому что рядом с ним был тот, к чьему миру Михель принадлежал на самом деле.
Его отец.
И от странной жестокой боли, которую никогда прежде не испытывал. Потому что отец не забрал его с собой.
[quote]Глобальный квест "Из Фроствальда с любовью". (Глазами тингмейстеров. То есть эти тезисы - ход блицкрига по замыслу денежных мешков, планирующих coup d'etat.)
Суть: вампиры обложили Фроствальд кучей налогов, потому что у вильдеров тупо нет своих юристов, все законодательство - в Дракенфурте. И теперь вампиры наживаются на вильдерах.
Ответный удар тингмейстеров:
1) В Дракенфурте дохрена наших детей, эмигрировавших из Фроствальда.
2) У них есть силы, деньги, жажда действий и любовь к родному дому.
3) Мы посылаем в Волкогорье Михеля Великана, героя, сына Лесного короля. Лицо Фроствальда.
4) Он организует из разрозненных эмигрантов-вильдеров и примкнувших бруггианцев народную дружину.
5) Дружина выметает преступность из города поганой метлой, потому что в Дракенфурте муниципальная полиция почти ничего не значит*, стало быть, делать это некому.
6) Дружина становится единственной "теневой" силой Дракенфурта и держит вампиров за яйца.
7) ????
8) PROFIT!
Итого: Фроствальд захватывает Норданию без шума и пыли.
Вариант 2: Вампиры начинают силами марионеток-юстициаров вырезать дружину, Фроствальд направляет в Норданию армию наемников (которую тингмейстеры начали собирать пять лет назад) и захватывает страну с шумом и пылью. Под знаменами "антивампирской революции", при поддержке людей с вилами.
---
*Что естественным образом вытекает из того факта, что в Нордании - аристократическая олигархия, в ней нет единой власти. Это значит, что полиция бесправна и бессильна.
- Как, вы арестовали Джона Мясника? Немедленно отпустите, ничтожества! Ну и что, что он убил сорок человек за две недели, он нужен клану X!
- Как, вы отпустили Джона Мясника? Да он же враг клана Y! Немедленно в погоню, а то мы урежем ваше финансирование и убьем вашего кота![/quote]
s017.radikal.ru/i442/1111/f9/f142f96581b6.jpg
Итак, квента, она же затравка для глобального квеста, она же информаторий по вильдерам, - самому богатому и малоизвестному нацменьшинству Нордании, - и тем чудесам, которые творятся в их лесах.
После квенты (она не закончена, но там осталась пара строк) следует резюме и тезисы эпичной адвенчуры. Enjoy!
История первая, "Золото в дупле".
[align=left]Больше всего Петер Мунк завидовал плотогонам. Когда эти лесные великаны приходили к ним на праздник, навесив на себя с полпуда серебряных побрякушек - всяких там цепочек, пуговиц да пряжек, - и, широко расставив ноги, глядели на танцы, затягиваясь из аршинных кельнских трубок, Петеру казалось, что нет на свете людей счастливее и почтеннее. Когда же эти счастливцы запускали в карман руку и целыми пригоршнями вытаскивали серебряные монеты, у Петера спирало дыхание, мутилось в голове, и он, печальный, возвращался в свою хижину. Он не мог видеть, как эти "дровяные господа" проигрывали за один вечер больше, чем он сам зарабатывал за целый год.
- В. Гауф[/align]
Прежде чем начинать сказ про самого Михеля, следует сказать, что по национальности он вильдер. А раз так, что необходимо растолковать, кто такие вильдеры и откуда они взялись. Потому что если спросить прохожего дракенфуртца, то он скажет: это такие бруггианские бирюки-переселенцы, которые валят лес к северу от Блэкстона, ходят в мохнатых юбках и обмазываются от холода медвежьим салом. Доля правды в этом есть, но только доля. Все куда сложнее.
История вильдерской вольницы началась в те далекие времена, когда княжества Бругге еще не существовало. Вместо него к востоку от Волкогорья простиралось "лоскутное одеяло" клановых территорий, то и дело обагряемых кровью во имя очередного передела земель. Семьи вампиров рвали друг друга на части, покоряя и покоряясь, в то время как их человеческие соседи... чувствовали себя отлично. "Как?" - спросите вы, - "Откуда там взялись люди?" Взялись, тем не менее, и сосуществовали с клыкастыми аборигенами десятки веков. Это были потомки каких-то додревних мореплавателей, накрепко вросшие в лесистые земли Моргенланда (так в старину называлось Бругге). Собственно, лес был их опорой и кормильцем: вильдеры ("дикари", так их называли надменные вампиры) разводили свиней, возделывали свои болотистые пашни, торговали пушниной. По сравнению с Дракенфуртом ситуация была зеркальной: традиционалистами, крепко держащимися за свои устои, оказались люди.
Вампиры были куда прогрессивнее. Доведя до решительного конца процесс собирания земель и объединив Моргенланд (который вскоре-таки стал Бругге) под своими знаменами, новоявленный гросгерцог начал устраивать орднунг на завоеванных землях. И в конце концов, действуя упорно и решительно, добрался до вильдеров. Посмотрел на них, подумал, - да и обложил драконовскими податями, потому что никому не подчинявшиеся и не ввязывавшиеся в войны феодов "дикари" умудрились стать богаче многих его вассалов.
Вильдерам такие дела, конечно, не понравились. Они были упрямы и не желали делиться своим добром, но гросгерцог был тоже упрям, и, что важнее, на его стороне была сила. Поэтому в конце концов, пожевав косматые бороды, "дикари" собрали скот, скарб и домочадцев, - да и ушли в леса подальше.
Устроив ставший легендарным Исход сквозь дикую тайгу, вильдеры поселились в новом месте, на территории теперешней Нордании. Место было удобным - никем не заселенным, богатым зелеными лугами и живностью, со спокойными реками, впадающими в Штурмстром ("Буйную стремнину", так вильдеры назвали Кручицу). К юго-западу от новых земель, которые поселенцы окрестили Фроствальдом ("Зимолесьем" - потому что тут было холоднее; у вильдеров фантазия традиционно небогатая), жили вампиры. Но вампиры привычные, старой закалки, объединенные в грызущиеся между собой кланы. Притом грызня эта была на редкость ленивой и неярой, - места много, кланов мало.
Новосельцев местные восприняли как неопасную экзотику, кого-то вроде троллей, только поразумней и ростом повыше. Вильдеры разубеждать вампиров не стали, а принялись бытовать и торговать, как прежде. Сплавляли лес по притокам Штурмсторма, растили овес и солод, занимались скотоводством... в общем, жили и не тужили.
А потом пришли новые люди.
Да, те самые, которые окрестили себя в хрониках первыми человеческими засельцами Нордании. Фроствальдцы, которые были кореннее некуда, оказались для них, едва-едва освоившихся, "бруггианцами на нашей земле". Но проблем от этого не прибавилось, наоборот, торговля для вильдеров пошла веселей. Чужеземцы ("вельшеры") активно обустраивались, им нужен был лес, много леса. А кто полезет в тайгу сосны валить, если этим сто лет в обед бородатые мужики в юбках заняты? Вот пусть и занимаются дальше, мы с ними торговать будем. Так что все шло мирно и гладко, пока не распустился стальным цветом прогресс и не началась научно-техническая революция.
Бешеное развитие торговли, эпоха великих открытий, коммерциализация и модернизация - все это кувалдой обрушилось на фроствальдцев. Но вильдеры не были бы вильдерами, если бы не смогли мгновенно адаптироваться и, не растеряв традиций, стать успешными коммерсантами на новый лад.
Дракенфурт, полный полезных ископаемых и редкой древесины, стал лакомым куском для заморских купцов. Кланы вампиров купались в золоте, сдавая внаем свои земли и позволяя распоряжаться ресурсами, о которых прежде не подозревали. Ну а фроствальдцы наживались на лесоторговле: они покоряли девственные леса секирами и кондаками, по некогда безымянным рекам плыл нескончаемый поток бревен, от ледохода до ледостава. Все дракенфуртские корабелы пользовались материалом из Зимолесья; неудивительно, что вильдеры превратились из просто зажиточных бирюков в настоящих лесных баронов.
И тут-то на них посмотрели новыми глазами обогатившиеся кланы.
Разумеется, силой вильдеров никто брать не хотел, все помнили (у вампиров память долгая), чем кончился поход гросгерцога Карла, задумавшего подчинить Фроствальд. Но вампиры и не думали прибегать к силе - зачем, если есть новомодные экономические рычаги, которые так эффективно себя зарекомендовали? Вильдеров просто-напросто обложили налогами и торговыми поборами, так что весомая часть заработанного ими золота распределялась между несколькими волкогорскими семьями. И "дикари" вновь закусили бороды.
Тингмейстеры фроствальдских общин собрались в кумирном доме, долго спорили и стучали посохами. Но вильдеры не были бы вильдерами... в общем, вы поняли, они нашли выход.
Старики провозгласили: раз вампиры боятся пойти и сломить нас в бою, мы пойдем к ним сами. Но действовать станем как они, исподволь. В конце концов, фроставльдцы всегда славились тем, что били врага на его поле по его правилам. Сейчас враги - шишки из Дракенфурта, гнетущие нас пошлинами. Значит, нужно переманить их на свою сторону, кого силой, а кого хитростью. Официального лобби у нас нет, некому сидеть в кулуарах и вести изысканные беседы. Тогда сделаем неофициальное. Организуем на территории Волкогорья и окрестностей вильдерскую дружину из порядочных молодых ребят, которые не прочь подубасить местных разбойничков, обеспечить охрану частному капиталу, стать не бандитами, но благородными народными защитниками. Скопить силу и народную любовь... а потом внезапно окажется, что дружинники умеют давить на вампиров и их прихлебателей куда лучше бандитов. Тем более, что они - "хорошие парни", на их стороне симпатии (как минимум) всех людей-торговцев.
Пожалуй, даже сильнейшие патриархи Дракенфурта, привыкшие править огнем и сталью, не решились бы душить налогами лесорубов, если бы знали, к чему приведет их решение. Но они не знали. Как не знали и того, какое количество выходцев из Фроствальда проживает в Волкогорье. Со времен Исхода вильдеры превратились из кучки зажатых общин в целую лесную нацию, одновременно многочисленную и умудряющуюся почти не обращать на себя внимания. Конечно, суровая патриархальность фроствальдского быта нравилась далеко не всем, но долгое время тингмейстеры удерживали молодь в узде. До тех пор, пока не грянула пушка прогресса и золотые реки не потекли в Зимолесье.
Как только это произошло, юнцы возжелали лучшей доли, и дома их было уже не удержать. Узнав о городской жизни и ее прелестях, они поняли, что устали от власти стариков с дурацкими резными палками, устали от сурового северного быта, вечного холода и бесконечной работы, перемежаемой развлекушками в духе "кто дольше продержит на плечах хряка" или "перепей тролля". Какой смысл в деньгах, если ты спишь на крапивном тюфяке, а вместо подушки кладешь под шею камень?
Осознав происходящее, тингмейстеры не стали костерить и увещевать. Они молча открыли ворота и собрали детей в дорогу, вручив "на первые дни" по мешочку золота. На звон в этом мешочке можно было полгода пировать в лучших ресторанах Дракенфурта, и все это знали. Это ли, тот ли факт, что вильдеры всегда остаются вильдерами, сколько бы лет им ни было, но Малый исход (как окрестила его молодежь по аналогии с бегством из Бругге) получился... и впрямь невеликим. Не сказать, чтобы весь цвет юности остался во Фроствальде, но и не наоборот. Ушли те, кто хотел уйти, и их было немало. Но уходя, они сохранили в сердцах искреннюю любовь к родным лесам.
На это и был расчет тингмейстеров. Волкогорье уже наводнили фроствальдцы, и они были серьезной силой, которую можно и нужно было использовать в нынешней ситуации. Но для этого нужен был харизматический лидер. Тот, кто станет "лицом" Зимолесья, тот, кто превратит драку с бандитами в освободительную войну, тот, кому будут верить и кого будут любить. Тот, кто убедит юношей в том, что они сражаются не за золотые сундуки общинных старейшин, а за благополучие родного дома.
И тут все взоры обратились к Клаусу Брауншвайгеру.
История вторая, "Подменыш".
[align=left]Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу - ты смеёшься, эти взоры - два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
- Н.Гумилев[/align]
У тингмейстера Клауса, почтенного главы общины Борхаус, был сын. Точнее, не так... У Клауса очень долгое время не было сына. А для человека, представляющего общину, тем более такую обширную и богатую, это просто неприемлемо. Клаус и его жена Гудрун были самой счастливой и заметной парой в Борхаусе (и горе тому, кто посмел бы в этом усомниться): он - статный силач с бородой до пояса, легко управляющийся с двуручным колуном в свои пятьдесят, она - юная красавица с золотыми, как июльский закат, волосами. Кто-то из них бесплоден? Чушь и наветы, просто время не пришло. А для того чтобы оно пришло быстрее, вильдерские знахарки-хексе потчевали Гудрун настоями и поили отварами.
Бежали дни, зиму сменяла весна, но ничего не происходило. И когда с момента свадьбы пошел четвертый год, Гудрун решилась на последний шаг. Не слушая молящего остановиться мужа (Каус любил общину, но жену - еще больше), она ушла в глушь Фроствальда, просить милости у Лесного короля.
Известно, что Бругге приняло учение Розы, но также известно, что вильдеры не обратили на это никакого внимания. Они поклонялись духам предков, богам родников и трав, огня и мертвецов. А когда пришли в Зимолесье, то стали поклоняться его богу. В отличие от розианцев язычники-вильдеры знали, что пытаться дать имя божеству - смертельное оскорбление. Поэтому они звали владыку фроствальдских чащоб Черным прадедом, Хозяином, Рогачом. И еще - Лесным королем, Вальдкёнигом.
Лесной король был самым любимым богом вильдеров, простым и суровым, как они сами. Он не требовал мольб и поклонения, но если его просили о чудесах, он их даровал: как прекрасные, так и страшные. Страшные - чаще всего, поэтому вильдеры любили своего Хозяина в основном молча.
Например, каждая девушка знала, что если ей не досталось плодородия, она может отправиться в глушь ("полдня идешь вперед, сквозь бурелом, не оглядываясь...") и попросить у Лесного короля ребенка. Есть шанс, что дух согласится: тогда через девять месяцов девушку найдут лесорубы на одной из ближайших к общине просек. Пропавшая окажется словно в полусне и без памяти о том, что с ней было; а на руках у нее будет лежать младенец, завернутый в кабанью шкуру. И после дети у девушки станут рождаться часто, все красивые и умные, как на подбор.
Но это если повезет. А если не повезет, Лесной король заберет юницу к себе, и тогда поминай как звали. Последней везучей девушкой в истории Фроствальда была Бести Вайнсток. Альдо по прозвищу Зверослов, младенец, которого нашли у нее на коленях, сын Лесного короля, девятьсот лет назад в одиночку остановил армию Карла Гневного, решившего вернуть богатства вильдеров. Точнее, не совсем в одиночку: против забравшейся в лес конницы Карла вышел сам Альдо, а также около восьмидесяти стай фроствальдских волков, три стада диких туров, бессчетное количество хищных птиц и девять троллей-охотников (их просто привлекли туры, но потом тролли разобрались в ситуации и решили повеселиться).
С того времени судьбу Бести пытались повторить десятки девушек, но все они пропали в дебрях Фроствальда навсегда. Карл Брауншвайгер был уверен, что его жену ждет та же судьба, но он ошибся. 9 августа 1793 года Гудрун нашли дети, отправившиеся в лес, чтобы набрать малины. Женщина сидела на старом кедровом пне, бездумно глядя перед собой, а на руках ее лежал запеленутый в мех младенец. На головке его сияли долгие золотые кудри.
Михель Брауншвайгер стал седьмым по счету ребенком, подаренным Хозяином вильдерам. Как и все его предшественники, он был чист сердцем, безудержно храбр и немерено наивен, что не причиняло ему никаких хлопот. В конце концов, он не был обычным мальчиком, он был наследником лесного бога. И если наследством Альдо Зверослова была способность повелевать животными, Венделла Храбреца - бессмертие, то Михель обладал силой. То есть, скорее, Силой с большой буквы, которая не умещалась в хрупком человеческом теле - и поэтому Михель рос не по дням, а по часам. Сосуд становился больше, и его до краев заполняла бурлящая мощь.
Конечно, как всякого сына Вальдкёнига, мальчика преследовали события, позволявшие ему утверждать и испытывать свой дар. В десять лет, относя Клаусу обед в корзинке, Михель спас его от падающего дерева: он не оттолкнул приемного отца в сторону, а стал перед стволом и принял его на руки.
В двенадцать лет Михель, охотившийся в лесу на кабана, отбил добычу у двух голодных троллей. В четырнадцать он голыми руками задушил оборотня, который невесть зачем забежал на земли вильдеров, - огромное безумное чудище, исходящее яростью и страхом. Позднее, лежа в постели и раздумывая над произошедшим, Клаус тихо сказал жене, что это, наверное, сам Хозяин пригнал монстра в общину и устроил Мейку испытание. Этими словами он довел Гудрун до слез (бедная женщина едва оправилась от зрелища окровавленного сына).
На пятнадцатый день рождения, который, по вере вильдеров, делает юношу мужчиной, Черный прадед преподнес своей кровинке подарок.
Лишь наступил этот день (а произошло это, конечно, в полночь), юный Михель вдруг проснулся и, откинув медвежий полог, опустил ноги на пол. Жизнь Михеля всегда была простой и понятной, он никогда не терзался вопросами совести и морали, никогда не пребывал в смятении. Почти с самого рождения он знал, что хорошо, а что плохо. Знал, что ему нужно сделать, как следует поступать. И сейчас в скрижали этого безусловного знания добавилась новая строка: мальчик ясно понимал, что должен идти в лес, к тому самому пню, от которого началось его путешествие в мир людей. Туда, где нашли беспамятную Гудрун с младенцем на руках.
Открыв окно, Михель, спрыгнул в снег и зашагал вперед под вой вьюги, босой и полураздетый. Холода он не замечал. Тело мальчика парило, точно лед на жаре, глаза горели синими светлячками, снег под ногами мгновенно превращался в воду и вновь замерзал. Оставляя за собой следы-проруби, Михель шел к цели.
В густой чаще леса, на просеке, которую ему не раз показывала мать, Михель встретил чудовище. Оно стояло у кедрового пня рождения, косматое, черное - чернее окутывавшей его ночи. И невероятно, непредставимо огромное: мальчику показалось, что рогами оно задевает то ли верхушки сосен, то ли звезды. С высоты на Михеля смотрели две полных луны. "Это глаза", - понял он, - и закричал, вне себя от переполнявшего его чувства, которого не мог понять. Чудовище взревело в ответ, его вой прокатился по лесу волной - ввысь, к звездам, взлетели тысячи птиц. Михель побежал в перед, не понимая, что он собирается сделать. Он знал, что если добежит, то обхватит чудище - и будет то ли драться насмерть, то ли обнимать его, прижавшись к косматой шерсти, обнимать так, как никогда не обнимал отца.
Отца.
Рогатый гигант взревел снова и взмахнул лапой, выворотив из земли пень с легкостью ребенка, сшибащего прутиком гриб. Пень покатился к мальчику, подскакивая от чудовищной силы удара, скрипя, на глазах меняясь, превращаясь. Михель бездумно подскочил к нему, а потом легко поднял вверх огромный деревянный молот - молот без стыков и врубок, точно не сделанный руками человека, а выросший, как растут деревья и травы. Молот с бойком из цельного пня.
Когда Михель оторвал от него глаза, впереди никого не было, только зияла в снегу черная яма и шумели сосны.
В тот день он плакал первый - и, может быть, последний раз в жизни. От безумного, пьянящего счастья - потому что рядом с ним был тот, к чьему миру Михель принадлежал на самом деле.
Его отец.
И от странной жестокой боли, которую никогда прежде не испытывал. Потому что отец не забрал его с собой.
[quote]Глобальный квест "Из Фроствальда с любовью". (Глазами тингмейстеров. То есть эти тезисы - ход блицкрига по замыслу денежных мешков, планирующих coup d'etat.)
Суть: вампиры обложили Фроствальд кучей налогов, потому что у вильдеров тупо нет своих юристов, все законодательство - в Дракенфурте. И теперь вампиры наживаются на вильдерах.
Ответный удар тингмейстеров:
1) В Дракенфурте дохрена наших детей, эмигрировавших из Фроствальда.
2) У них есть силы, деньги, жажда действий и любовь к родному дому.
3) Мы посылаем в Волкогорье Михеля Великана, героя, сына Лесного короля. Лицо Фроствальда.
4) Он организует из разрозненных эмигрантов-вильдеров и примкнувших бруггианцев народную дружину.
5) Дружина выметает преступность из города поганой метлой, потому что в Дракенфурте муниципальная полиция почти ничего не значит*, стало быть, делать это некому.
6) Дружина становится единственной "теневой" силой Дракенфурта и держит вампиров за яйца.
7) ????
8) PROFIT!
Итого: Фроствальд захватывает Норданию без шума и пыли.
Вариант 2: Вампиры начинают силами марионеток-юстициаров вырезать дружину, Фроствальд направляет в Норданию армию наемников (которую тингмейстеры начали собирать пять лет назад) и захватывает страну с шумом и пылью. Под знаменами "антивампирской революции", при поддержке людей с вилами.
---
*Что естественным образом вытекает из того факта, что в Нордании - аристократическая олигархия, в ней нет единой власти. Это значит, что полиция бесправна и бессильна.
- Как, вы арестовали Джона Мясника? Немедленно отпустите, ничтожества! Ну и что, что он убил сорок человек за две недели, он нужен клану X!
- Как, вы отпустили Джона Мясника? Да он же враг клана Y! Немедленно в погоню, а то мы урежем ваше финансирование и убьем вашего кота![/quote]